Лотта всполошилась сразу, как зашла домой и заметила толстовку любимого сына привычно валяющейся у кресла, а ведь она так просила взять её с собой, кто знает, что там с отоплением в этом чертовом доме. Ну, а раз так, то явно не поздно без отдыха после работы отправиться по магазинам и доставить младшему Одюм и тёплые вещи, и, ох, наверняка они забыли, нормальной еды, впрочем, толковый алкоголь тоже не помешал бы. Не то чтобы брюнетка так сильно волновалась за своего единственного и обожаемого сына, но оставить всё как есть ей уже не представлялось возможным.
Дорога выдалась расслабляюще-долгой, что влияло на настроение Одюм, как нельзя лучше. Приятная усталость после рабочего дня и вот уже неисчислимое количество пилоток перед глазами меркнет, поддаваясь натиску приятной музыки из колонок.  Женщина невпопад подпевает певице, отбивая мелодию по рулю тонкими пальцами, расплываясь в улыбке до первого конфуза. Лотта не так хорошо разбиралась в машинах, чтобы сказать, что случилось точно, но то, что её малышка ни с того ни с сего заглохла явно было не хорошим знаком. Разбираться, что к чему не было времени, уже начинало смеркаться, так что осев глубже в сидение, женщина набрала безотказный номер.
-Забери меня,-почти любовно проговорила она,-Я не далеко от тебя, машина заглохла. Нужна помощь.
Их связывали подозрительно тёплые отношения бывших соседей по дому и как бы сильно не раздражало её общество Берринга, зачастую женщина и впрямь нуждалась в его помощи. Не сомневаясь в том, что юноша и впрямь приедет, Одюм повесила трубку и стала кутаться в свитер. Чудаковатые образы лезли в голову, стоило только взглянуть на темнеющий лес и оставаться здесь на ночь в одиночку казалось совершенно не хорошей идеей.
-Какого черта в такую глушь,-тихо ругнулась она и терпеливо прикрыла глаза, постепенно погружаясь в дремоту.

К моменту, когда Киан подъехал, женщина уже хмурилась сновидениям, вяло поджимая губы и явно выражала недовольство ситуацией в которую её поставило собственное воображение. Она не верила в возможное значение мелькающих темных образов, но чувство тревоги нарастало, постепенно поглощая её полностью, затягивая в липкие путы кошмаров. Апогеем стат стук в стекло автомобиля и Одюм лишь толики не хватило до позорно-пугливого вскрика. Широко раскрытые серые глаза смерили Берринга взглядом, казалось, совершенно не узнавая его добрых секунд тридцать. Затянувшееся молчание. Лишь после, легко нахмурившись вновь, Лотта узнает молодого мужчину, приоткрывая окно на дверце и мягким касание проведёт по кромке стекла пальцами.
-Понятия не имею,-её сдаст едва заметная дрожь в голосе и как только Одюм это заметит, решит выпорхнуть из собственной клетки,-Подвези меня до одной дачи, потом останусь у тебя,-привычный тон, будто они и вправду старые друзья, но выбора и вправду не оставалось. Неловкость первой встречи за месяц сминается порядком действий. Вместо деталей - толчок дверью в бок и вложенный в небрежную ладонь смятый листок с распечатанной картой с красной нитью по дороге. Сама же дама уже уверенным шагом движется к багажнику, открыть и перенести. Ничего сложного так-то. Пакет с бутылями звонко отзовётся на прикосновение, бренча содержимым до самой машины Киана, пока брюнетка заботливо не поставит его на землю, возвращаясь обратно за очередным грузом.
-Как ты сам?-брюнетка мягко улыбнулась, отмахиваясь от навязчивых кошмаров ладонью и ей же поддела грузную сумку, набитую уютом клетчатых пледов и тройкой спальных мешков.
-Давно не виделись,-кажется, видимых шрамов стало на нём больше, но Лотта всегда старалась не вникать в суть его дел, что создавало некоторое подобие взаимопонимания что-ли, того самого, что подталкивает на излишнюю откровенность. Небрежным движением свободной руки брюнетка поправила воротник его рубашки, будто от этого им обоим станет теплее и немного помедлив, передала в его ладони пару пакетов с продуктами. Затея с поездкой вслед за сыном кажется ей уже не такой замечательной, но делать нечего. Устало вздохнув, женщина захлопнет багажник своей машины и поставит на сигнализацию. Уж ночь-то её малышка сможет пережить вне своего теплого гаража.

-Да, нормально,-согласится она всё так же мягко, но уклончиво улыбаясь словам юноши. Проигнорирует теплую хрипотцу в его голосе, отпрянет так же незначительно, как и секунды назад касания по ткани его рубашки. Сумерки сгущались, давя не столько отсутствием света, сколько приевшимся смыслом. И вечерний холод ласково пробирает её до костей, ведь Одюм никогда не славилась иммунитетом к подобному, вот и сейчас всё сильнее кутается в крупную вязку свитера, непривычно устраиваясь на пассажирском сиденье. Здесь всё не так, слишком много свободы, слишком мало напряжения. Объятия тёплых, вязаных шалей, хлопок носков с контрастирующим её образу принтом - они всегда приходили на выручку в прохладные дни, спасти от озноба - нет проблем. Сейчас же её надёжно прятала от внешнего мира металлическая коробка и, как не странно, такая альтернатива была женщине по душе много более.
-У него экватор, теплые вещи забыл,- будто стесняясь собственной заботы о сыне, отведёт взгляд вниз, потом в сторону,--К нему и едем, кстати.
Запоздалое уточнение, зная их отношения, способное изменить порядок действий. Лотта улыбнётся, представляя, как может перемениться в лице её собеседник. Не чувствуя к нему ничего, она в силах насмехаться, бить по открытым ранам, отлично понимая, что останется безнаказанной. Как и останется он, если посмеет. Каин был для неё младшим братом, старшим сыном, бастардом мужа, оставленным на выходные, но никогда не мужчиной. И это было самым ценным в их незатейливых отношениях.  Ни к чему не обязывающая откровенная честность. Многим более обыкновенной дружбы.
Лотта проведёт пальцем по приборной панели, оставляя чистую линию за ним, освобожденную от слоя пыли и слабо поморщится, искоса взглянув на Берринга, мол, "что за дела?". Впрочем, обернувшись назад, заметив кучу пустых бутылок из под пива, смятых пакетов, старых газет, поймёт, что ничего не изменилось. Он всё такой же. Они всё те же.
-Тебе не бывает здесь жутко одному?-припомнив шрамы на его оголённом торсе усмехнётся. Лотте всегда было интересно увидеть избранницу её соседа, каким то образом, его дамы всегда ускользали из поля зрения, так и не врезавшись в память. Быть может, они все были на подбор кроткими овечками, что возжелали спасти его от себя, как и Одюм когда-то. А может напротив, одна из статных барышень сейчас осталась в его доме наедине с их общими игрушками вовсе не скучая, однако не переставая кусать губы от ревности. Это было бы забавно. В особенности, если он вот-вот могут познакомиться. Впрочем, вновь захлестнувшие размышления заставили слегка забыться. Слегка запрокидывая, устроиться головой на спинке сидения, проигнорирует навязчивую подушку, в случае аварии, естественно способную сохранить брюнетке жизнь, но не сейчас, когда её взгляд вяло скользит по скуле собеседника.

Водил он, естественно, как бог. Впрочем, по такой дороге и пятилетний ребёнок мог бы уподобиться богу, ничего сложного. Слабо отмечая про себя, что сбавила бы скорость на его месте, но не срываясь на какие-то звуки, она прикроет глаза, всё так же воспринимая сидение неудобной кроватью. Что там дальше? Ах, тело рванёт вперёд повинуясь инерции и вот женщина уже зло цепляется за его острые черты лица, проклиная молчит. Ложь не имеет здесь значения. Кого он вообще планировал здесь обмануть? Впору было бы начать смеяться, но Одюм вновь охвачена дурным настроем. Ей нечего делать, скука в купе с нежеланием хоть как-то реагировать, заставляет её плотнее сжимать губы, отгоняя кровь куда подальше. Открыть зеркало, то, что дамское и найти узкую царапину на его глади. Всё кажется безнадёжно падающим вниз и здесь не помогут крепкие словечки. Попытается соскрести пальцем нежелательную линию, тщетно и тогда только хмыкнет, приглядываясь. А царапина поперёк лица ей вполне идёт.
-Я дам ему, всё что будет в моих силах. Друзья на курсе ему тоже нужны, я считаю,- то, что Лотта всегда была в курсе дел своего сына не было секретом. Это раздражало младшего, служило поводом для насмешек для Каина, но менять данный порядок женщина не собиралась. Кто, если не она первой протянет своему сыну руку, примет удар на себя и он обойдётся минимальными потерями? Для этого и нужна мать, в понимании брюнетки конечно же.
-Скорее из интереса,-слегка поостыв интонацией поправит она,-Я не смогла бы здесь жить. Слишком далеко от всего, не считаешь?
Вновь посмотрит на Берринга и улыбнётся тлеющей раздраженности на его лице и отстранится от касания. О, нет. Ей только показалось. Неловко замнётся в молчании отводя взгляд и вновь вспыхнет, заметив банку пива. Он явно пытался казаться взрослым, сильным, держащим руку на пульсе и от того способным отобрать её роль. Но нет.
-Какого черта, Киан?-хозяйским движением возьмёт из его рук банку и с нажатием на кнопку, медля ожиданием, выбросит её в окно. Как бы ни был дорог сердцу, здесь он, не она, перегибал палку. И только ему следует отплачивать за подобную безрассудность. Тихо хмыкнет, отворачиваясь к уже закрытому окну, всем видом показывая очередную волну недовольства.

Всё походило на плохо смонтированное кино. Всё становилось только хуже. Она усмехнётся неловкости момента, как всегда не верно истолкована. Пф, нет, не с ним, не здесь, ближе к людям и скорой помощи. Чтобы оступившись на лестнице и сломав шею о заботливо подвернувшуюся ступень не лежать с неделю разлагаясь, а быть найденной горничной. Одюм панически боялась оставаться одна, наверно поэтому и держала сына при себе. Держала всех при себе и под контролем, чтобы не дай бог когда-нибудь остаться наедине со всеми совершенными ошибками.
Проведёт ладонью по своему уставшему лицу, выражая неловкость, прячась за холодом пальцев и продолжая ненавязчиво улыбаться. Сейчас, вот-вот начнётся, он ответит ей ярко, с присущей ему насыщенностью красок, которой вряд ли мог похвастаться кто-то ещё, кроме Берринга. Женщина чувствует, как сквозь крупную вязь проскальзывают его гневные выкрики, смешиваясь с осточертевшей прохладой вечера. И если Одюм поморщится, то никак не от слов, что пытались задеть её за живое. Хотя, почему пытались? Женщина знала своё значение в любой ситуации в какую бы не попадала. И роль её всегда была стоять на первом плане. Лотта не любила, когда другие пытались изменить её порядок.
Оттянуть за волосы наглое лицо, откинуть в сторону и, пересев за руль, самостоятельно продолжить движение. Да, было бы идеально. Но оставлять бедолагу на улице было бы слишком даже для Лотты.
-Сахарок, хватит,-ленно, однако не теряя отточенности движений, она поднимется с места, выпрямляясь и оттесняя, словно щитом, личным пространством молодого мужчину. Смерит взглядом, выгибая губы отрицательно, бесцеремонно заглянет в глаза отвечая холодной яростью.
-Я только забочусь о нашей с тобой безопасности,-захлопнет дверь и обопрётся о неё телом, ожидая удара, будто он посмеет последовать вслед за её небрежностью движений. Женщина уберает ладони в карманы хлопковых брюк, подминая сквозь пальцы край свитера, опустит взгляд в землю, слегка сутулясь и приоткроет припухшие губы, выпуская наружу пар дыхания. Минуту, дай мне минуту. И Киан остынет, и она остынет, ведь не стоит всё усугублять. Темнеет в конце концов.

Жгучее желание ударить выразилось в усмешке с примесью полынной горечи. Ничего не значит, однако и теплее от этого не становится. Сухо поджав губы, она не отреагирует на выкрики, зная, что всё  вот-вот закончится, сколько раз уже заставляла выйти из себя и далеко не только этого молодого мужчину. Привычно. Главное самой не сорваться и не добавить что-нибудь под стать. Что-то вроде "По ходу только её в последнее время и ебал,"-но нет. Слишком примитивно, слишком глупо для неё.
Женщина замрёт на месте в лживо расслабленной позе, всё так же опираясь о машину, будто её вовсе не волнует вероятность быть испачканной. Всё же уже не маленькая девочка и кляксы на одежде приходится отстирывать самой. Пытаясь отвлечься, увести упрямое течение мыслей подальше от Каина, от нерадивого сына и прочих забот, к примеру, в лес. Подняв взгляд, она заметит, что эта гуща отвечает ей той же насмешкой, играя на страхах. Как-то Одюм заблудилась в подобном лесу, ещё в детстве, от того эмоции запомнились ярче. Так вот, тот лес был в этих же цветах.
-Бросила,-не отводя взгляда от деревьев будто те с охотой бросятся на неё, ответит женщина, едва поведя головой на голос. Детский страх, он такой, всегда накатывает внезапно, заставляя покрываться холодным потом и немо двигать губами в просьбе о пощаде. Лотта явственно ощутит стыд, как только её слуха коснётся уж слишком отчетливый звук пачки сигарет о крышу. Она вздрогнет и повернётся к собеседнику, стараясь ничем не выдать себя, вот только лёгкий пугливый румянец проявится насыщенностью красок на щеках. Ох-ох, негодник, засмущал старушку Одюм. И она глухо хохотнёт, искоса поглядывая на Киана. Как ни странно, женщина чувствовала себя увереннее с ним, будто он был незримой опорой. И вправду, ведь всегда придёт на помощь.

хватит коротышек, ну